Р.S. Валентин Васильевич Петров родился в 1935 году в Ленинграде. Окончил философский факультет Минского Университета, а также Свято-Тихоновский Богословский Институт. Доктор философских наук, доцент Военно-воздушной Академии имени Гагарина, преподаватель Центра подготовки космонавтов, полковник в запасе.
Валентин Васильевич Петров воспитал не одно поколение покорителей космоса.
Большинство наград Валентина Васильевича Петрова - церковные.
Прочитав об этом удивительном человеке в Интернете и познакомившись заочно с легендой космонавтики из рассказа летчика легкой авиации и руководителя Авиационного клуба ВВА имени Ю.А.Гагарина Лапина Владимира Анатольевича, мне всегда хотелось встретиться с легендой космонавтики Валентином Васильевичем Петровым. Надеюсь, встретимся у нас в Киржаче в День памяти героев 27 марта…
Не раз мне на WhatsAhh присылал Владимир Анатольевич видео с участием Валентина Васильевича, где он делится своими воспоминаниями о Юрии Алексеевиче Гагарине.
Вот некоторые из них…
Господь слышит
- Среди моих близких знакомых неверующих не было. Почему? Потому что у нас были общие интересы, потому что мы все задавались вопросами о Православии, Церкви, Боге. Многие знали, что я верующий. Ну да, на меня в советское время многие со стороны смотрели как на блаженного. Чего это его тянет то в Лавру, то в Данилов монастырь, то еще куда-нибудь? Но я был верующим человеком с детства. Я ведь еще в блокадном Ленинграде молился Богу о том, чтобы мои родители были живы!
… На весь большой подъезд в нашем доме - я абсолютно один остался, все умерли! Отец был на Ленинградском фронте, а маму вывезли через Ладогу, после того как она в городе потеряла сознание от голода. И все равно я не терял веры, я молился, я чувствовал, что Господь меня не оставит. Так оно и получилось: из блокадного Ленинграда меня вывезли зенитчицы 25 января 1942 года. Увидели, что я совсем один, накормили, обогрели и посадили в машину. Вначале эвакуировали в Казахстан, в детский дом, там меня мама и нашла.
Именно в том пустом подъезде, среди замерзших трупов, которые лежали, как дрова, я впервые по-настоящему глубоко ощутил, что Господь меня слышит. Без Его помощи я бы не выжил.
Когда мы жили в Ленинграде, мама водила меня в храм, в том числе, в Александро-Невскую лавру. Это место произвело на меня сильное впечатление и когда позже я узнал, что в Подмосковье тоже есть Лавра, я всеми силами стремился в нее попасть. Моя мечта осуществилась в 1962 году, когда я начал работать в Академии.
Преподаватель в Центре подготовки космонавтов
Вырос я в семье авиатора. Мы жили в коммунальной квартире, где у каждого офицера была своя комната, и все тесно общались. То есть я все время был в этой среде. Поэтому у меня даже вопросов не было, куда идти. Сначала я был в группе планеристов — уже в девятом классе мы летали на «Яках». В то время каждый мальчишка, который занимался в ДОСААФ, мечтал прыгнуть с парашютом, самостоятельно слетать и потом попасть в училище. Вот и всё. А когда полетел Гагарин, тогда я и загорелся идеей попасть в отряд. Но мне не повезло - врачи списали по состоянию здоровья. Хорошо, что у меня друзей было много и они не дали затеряться. Так я и попал в замечательную среду армейского комсомола.
Наш Центр подготовки космонавтов был образован в 1960-х годах. В то время я уже преподавал в Военно-воздушной академии и по традиции проводил занятия в Центре подготовки. Я был на общественный кафедре, читал философию. Когда в 1990-е годы появилась возможность, начал читать в Академии «Основы православной культуры». После развала СССР уже никто ограничений не устанавливал. Конечно, атеистов было много, и пробиться было непросто. Но к тому времени выпускники Академии Гагарина уже руководили космосом, поэтому мне позволено было читать. А в советское время даже выдергивали высказывания из моих лекций, жаловались, что я ссылаюсь на религию. Я понимал в душе, насколько это необходимо для наших воинов. Чтобы отдавать жизнь за Отечество, нужны великие идеалы. Например, приводил такое сравнение: с одной стороны, 16 месяцев блокады Троице-Сергиевой лавры поляками, литовцами и прочими в Смутное время, а с другой стороны - 900 дней блокады Ленинграда. Для меня эти события связываются в одну историю - историю про веру, которая в крови у народа.
Меня даже обвиняли, что я читаю Закон Божий…
Я преподавал философию, в которой был раздел общественного сознания, куда входила религия, поэтому я считал своим долгом показать, какая религия у нас была издревле и сколь велика ее значимость для нашей культуры. А поскольку это замалчивали, то, конечно, ребятам было интересно услышать, что у нас есть интереснейшие религиозные философы, замечательные традиции, уникальные святые, включая, например, Александра Невского и Даниила Московского. Я обычно на первой лекции спрашивал: «Вы прибыли со всего Советского Союза. Скажите, в Подмосковье какие учебные заведения связаны с небесами?» Ну, и все дружно: «Конечно, Академия Гагарина». А я им говорю: «Главное - это Духовная академия, Московская духовная академия».
Православная культура
Помог мне наш патриарх, который договорился с министром культуры о том, что неплохо было бы преподавать православную культуру в военных академиях.
В начале 1990-х философию преподавать прекратили, и заменили ее культурологией. А что это такое, мало кто знал. Поэтому читали ее, как могли. В том числе ввели раздел «религиоведение». Я, единственный представитель военных, вошел в первый набор катехизаторского факультета Свято-Тихоновского института… И это очень помогло.
Позже за мою преподавательскую деятельность меня наградили орденом Сергия Радонежского. И я очень рад, что мне его вручил именно будущий Патриарх Кирилл (тогда он был митрополитом).
Я вообще считаю, что невозможно изучать российскую историю, не зная при этом истории Русской православной церкви, основ православной веры. Да примеров, доказывающих необходимость этого, можно найти сколько угодно! Та же Троице-Сергиева лавра держала польскую блокаду в течение 16 месяцев - как же военный человек может не знать об этом!
Каким он парнем был…
Люди немного преувеличивают, когда говорят, что я - друг Гагарина. Будем честны. С моей точки зрения, у него было всего два друга: его дублер Герман Титов и первый секретарь ЦК ВЛКСМ Сергей Павлович Павлов. А вот приятелей, подобных мне, у него было много. Он был очень открытый человек в неформальной обстановке. Но своими переживаниями никогда не делился - личное всегда оставалось с ним. Конечно, Юру очень изматывало нереальное количество встреч и заграничных поездок, а ему все время хотелось вернуться к работе. Он тогда так и писал Николаю Петровичу Каманину, генерал-полковнику авиации: «Дайте возможность больше заниматься космосом».
Это был человек, который чувствовал боль других. Я сам видел, как он переживал потерю Комарова. Это было видно невооруженным глазом - он все время ходил подавленный. Кстати, вместо Комарова должен был лететь сам Гагарин. Только в недавнее время об этом стали говорить - космонавтов в самый последний момент поменяли по приказу свыше.
Гагарин был очень искренним человеком. Я наблюдал за ним в разных ситуациях: люди, видя Гагарина, всегда просили автограф. Многие известные люди, не хочу даже называть имена, часто отвечали на такие просьбы: «Дайте поговорить, потом, некогда». Юрий Алексеевич никогда так не делал. Всегда с уважением выслушает, найдет время, подпишет всё. Это очень редкое качество.
В 1964 году Гагарина назначили командиром Отряда советских космонавтов. Когда он готовил к ответственному полету экипаж, то все пропускал через себя и помогал сослуживцам. Надо отдать должное - именно Юрий Алексеевич создавал ту обстановку творчества и ответственности, которая сохранилась в Центре подготовки до сих пор. Я сам слышал, как он воспитывает космонавтов: «Имей в виду, твоя геройская звезда — труд всего народа». Своим примером показывал, что первый полет человека в космос — это не его личная заслуга, а достижение нашей страны. Это он старался внушить всем космонавтам. У него не было зазнайства и гордости.
Первый командир отряда космонавтов
– Выступая перед рабочими на заводах, Юрий Гагарин шутил: «Скоро будете летать в космос по профсоюзным путевкам!» Можно сказать, напророчил – вовсю развивается космический туризм…
- Искренне не считал себя героем. Наоборот, всегда подчеркивал: «Космический корабль собрали советские люди – я был всего лишь представителем великой страны в космосе». Гордился страной, а не собой. Улыбчивый, энергичный. Искренний. Готовый всегда и всем помочь. Он был, как известно, первым командиром отряда космонавтов. В Звездном городке помнят, что его служебная машина чуть ли не круглые сутки ездила по делам отряда. У одного летчика или у космонавта мать приезжает, надо встретить. У другой жены пора везти в роддом. Гагарин знал обо всех проблемах подчиненных, в том числе и личных – и при первой необходимости высылал свою машину. Много сделал для обустройства Звездного городка, заложил Дом космонавтов.
– Почему Королёв выбрал именно Гагарина… Когда их (всех шестерых: Гагарин, Титов, Нелюбов, Николаев, Попович, Быковский) знакомили с генеральным конструктором и тот продемонстрировал корабль, энергичный Юра тут же попросил разрешить ему залезть в кабину. Он не скрывал своего восхищения техникой. И эта восторженность, абсолютная вера понравились Сергею Павловичу. Из космоса Гагарин докладывал ему о своих ощущениях, чуть ли не о каждом вздохе. Тогда ведь даже непонятно было, что такое невесомость. Юра описывал с присущим ему юмором: «Словно кадриль в воздухе танцуешь». Вертело его во все стороны. А вход в атмосферу, когда трещит обшивка корабля и горит плазма? Сейчас-то уже мягкая посадка, не надо выпрыгивать, а Гагарин ведь катапультировался с высоты 7 тысяч метров, направил свой парашют на высокий берег Волги, сейчас там мемориал.
– Очень хотел Юрий полететь снова, космос его всецело увлек и захватил. И его готовили ко второму полету, на корабле «Союз», с испытанием как раз технологии мягкой посадки. Буквально в последний момент заменили Владимиром Комаровым (это была секретная информация). Просто Брежневу доложили, что «Союз» «сыроват» (в смысле есть недоработки и недочеты) и могут быть проблемы. Генсек решил не рисковать Гагариным, который был фигурой уже мирового значения. Полетел Комаров – и погиб. Это был 1967 год, первая наша космическая потеря и жертва. Парашютная система не сработала, вместо торможения корабль пошел с ускорением в землю и сгорел. Конструкторская недоработка (Королёва уже не было на свете), техника подвела. Юра в те дни буквально почернел от горя, он был очень дружен с Владимиром Михайловичем. «Союз» потом освоили, корабль испытывали Береговой, Шаталов, Волынов и другие наши замечательные космонавты.
– Жена космонавта Бориса Волынова, Тамара Федоровна, рассказывала мне: в роковой день Юра вернулся домой (жили рядом, и она его случайно встретила) за пропуском на аэродром: забыл. Говорят, возвращаться – плохая примета. К сожалению, сработала – в тот день Гагарин и погиб. Много было версий, в том числе фантастических. По моему убеждению, все же техника подвела. СССР за всю историю освоения космоса потерял два экипажа: Комарова и тройку Добровольский – Волков – Пацаев (1971 год, погибли при возвращении с первой орбитальной станции). Американцы понесли гораздо больше потерь. Даже одна из недавних историй, когда учительница из США летела на 11 суток вести уроки с орбиты и корабль сгорел на глазах учеников, показывает: риски по-прежнему крайне высоки. Это же космос, непознанная стихия.
– Многие мои друзья-космонавты улетали в космос убежденными атеистами, а вернулись глубоко верующими. Говорят, так: ну не могут такие мощь и величие (а вид Земли из космоса вживую впечатляет) сформироваться сами по себе, даже за миллиарды лет – должна быть Господня воля. Перед полетами космонавты едут в Троице-Сергиеву лавру в подмосковном Сергиевом Посаде, причащаются. А перед стартом батюшка окропляет святой водой. Причем не только наших космонавтов, но и зарубежных, они сами просят. На родине Юры тоже родилась интересная традиция. Возле дома, где рос Гагарин, есть колодец. Считается: надо попить из него воды, чтобы полет прошел удачно. И ребята ездят, выполняют ритуал.
Знакомство с Юрием Гагариным
Вначале я познакомился с Германом Титовым, а уже на XIV съезде комсомола в 1962 году он познакомил меня с Гагариным. Юрий Алексеевич знал, что я иногда привожу в Лавру слушателей моего курса по философии в Военно-воздушной академии и космонавтов, которые интересовались православной культурой. С Юрием Алексеевичем мы никогда не говорили о вере: в нашей среде эта тема была под запретом. Поэтому, когда в 1964 году у него возникло желание на свое 30-летие посетить Лавру вместе с однокурсником по училищу Николаем Копыльцовым, мы поехали все вместе. Мы приехали в Лавру в «гражданке» - в то время нам, военным, в форме нельзя было появляться в храмах. И сразу в монастырь хлынул поток народа, ведь Гагарина в любой одежде узнавали. В той поездке, как и во всех остальных, нам очень помог будущий ректор духовной Духовной академии - владыка Филарет (Вахромеев). Мы ведь толком ничего не знали о вере и Церкви. Владыка всегда давал в качестве экскурсовода замечательных преподавателей, которые рассказывали нам о церковной жизни, вере и Боге. Эти рассказы трогали душу и навсегда оставили самые теплые воспоминания о Лавре.
В той поездке меня больше всего поразил вот какой случай. Отец-наместник предложил пройти к нему в келью, а Гагарин сделал паузу и говорит: «Валентин, ты в келье был?» Я говорю: «Нет». Он говорит: «Я тоже не был». И со своей обворожительной улыбкой обращается к наместнику: «Батюшка, а давайте сделаем так: сначала к мощам Сергия, а потом куда угодно!» После того как мы приложились к раке с мощами, Юрий Алексеевич меня спросил: «Ты почувствовал что-то?» Я говорю: «Да. Какой-то необыкновенный запах. Такая благодать, Юра». Он говорит: «Вот видишь! Я думал, это мне одному показалось».
И тогда же наместник предложил посетить ЦАК. У нас эта аббревиатура ассоциировалось с центральной аэродинамической трубой - ЦАТ. Поэтому Гагарин отказывался, пока я не объяснил, что это Церковно-археологический кабинет, то есть музей. Когда мы вошли туда, по его вопросам и комментариям стало понятно, что он многое знает о вере. Я думаю, это у него от родителей - его мама была верующая, да и отец знал православные традиции и следовал им.
Когда Гагарин увидел макет Храма Христа Спасителя, он буквально пришел в восторг. Макет собрали в 1913 году в честь 300-летия дома Романовых, и внутри все детали интерьера воспроизведены так, как они были в оригинале. Юрий Алексеевич долго его разглядывал и потом, выдохнув, спросил: «Где ж эта красота?» А отец-наместник ему в ответ: «Юрий Алексеевич, сейчас там бассейн «Москва» …» Это запало ему в душу. В ноябре 1965 года, на пленуме ЦК ВЛКСМ, посвященном патриотическому воспитанию молодежи, будучи членом ЦК ВЛКСМ, депутатом Верховного Совета, первым космонавтом планеты и Героем Советского Союза, Гагарин предложил восстановить Храм Христа Спасителя. При этом он подчеркнул, что храм - памятник воинской славы, о котором мы не должны забывать. И тут же добавил, что вместе с ним нужно восстановить и Триумфальную арку, которую тоже разобрали. После выступления перепуганный президиум сразу доложил наверх, что Гагарин несет на пленуме крамолу. Потом Юрию Алексеевичу рассказал первый секретарь ЦК ВЛКСМ, с которым он дружил, о реакции Брежнева: «Что вы на Гагарина накинулись? Он русский человек, который предложил восстановить памятники своего народа. Комсомолу объясните, что денег у нас на храм нет, а Триумфальную арку поставим. Юрию Алексеевичу привет». Так это и замялось.
Я горжусь обвинениями в том, что ввел Юрия Гагарина в православие
История отношений Русской православной церкви и отечественной космонавтики берет свое начало с момента первого полета человека в космос. Эти отношения развивались даже в период активной борьбы советского государства с религией, в последние же годы им придан особенный позитивный импульс.
Юрий Алексеевич, как все русские люди, был человеком крещеным и, насколько я могу знать, верующим. Для меня незабываемой остается наша совместная поездка в Троице-Сергиеву лавру в 1964 году, как раз, когда Гагарину исполнилось 30 лет. Он, такой заводной по натуре, как-то напрямую меня спросил, был ли я в лавре. Получив утвердительный ответ, предложил поехать еще раз, и мы отправились сразу же - вечером, переодевшись в «гражданку». Дураки дураками, конечно, потому что Гагарина ведь во что ни переодень... Когда мы пришли в лавру, толпа народу пошла к нему за автографами. Еще даже служба не успела кончиться, но все, узнав о приезде Гагарина, поспешили к нему. Вот такая была народная любовь к Юре, и он не мог никому отказать.
Юрий Алексеевич как личность вообще был уникален - он никогда не кичился свой славой. Если ты к нему обращался, он уже никого не видел и слушал только тебя. Равно как у детей его не было и нет напыщенности от осознания того, что они - дети первого космонавта.
Тогда, в лавре, нас, а в первую очередь, конечно, Гагарина спас отец наместник. Он завел нас к себе в келью, где, по русскому обычаю, конечно, налил нам и после третьей рюмки говорит: «Ну, а кто мне поверит, что у меня в келье был Гагарин?» А Гагарин ему с ответным юмором: «Ну, а кто не поверит?» Достал свою фотографию, надписал «отцу наместнику от Гагарина, с наилучшими пожеланиями» и подарил…
… Когда мы возвращались в тот раз из лавры, на нас такое впечатление произвело все увиденное, что мы ехали как под гипнозом. Юра мне неожиданно сказал: «Валентин, вдумайся в слова: «иже еси на небеси»». Я распахнул глаза: «Юрий Алексеевич, Вы что, молитвы знаете?!» Он говорит: «А ты думаешь, один ты их знаешь? Ну, молчать-то ты умеешь». А ведь на дворе - 1964 год, время, когда Хрущев раздавал свои обещания «показать последнего попа» ...
Для меня эта поездка даром не прошла, меня обвинили в том, что я Гагарина. Гагарин же меня и спас, он сказал: «Как это так - капитан полковника тащит в религию?! Не он меня возил - а мы ездили на моей машине». В результате я получил выговор по партийной линии за то, что «ввел Юрия Гагарина в православие», и теперь этим очень горжусь.
Традиция космонавтов
После этого я съездил в лавру с Германом Титовым, который, кстати, был такой же православный человек. Когда мы с ним были в Питере, он меня первым делом попросил свозить его в Александро-Невскую лавру. А потом, под впечатлением Александро-Невской, Герман попросил поехать с ним в Загорск. Кстати, вместе с Титовым мы посещали патриарха Алексия II еще до его интронизации на патриарший престол, когда Святейший служил в Ленинграде в сане митрополита.
Еще был замечательный случай, когда из космоса прозвучало поздравление всей стране в честь тысячелетия крещения Руси. Когда Володя Титов должен был на год лететь в космос, я его первым делом повез в ЦАК, а после - в Данилов монастырь. А он летел в год тысячелетия крещения Руси, у него старт был 21 декабря 1987 года, а посадка - ровно 12 месяцев спустя, то есть весь год тысячелетия он крутился на орбите. Когда его утвердили, он захотел получить благословение на свой полет. Я привез его поздним вечером к тогдашнему главе Отдела внешних церковных сношений Московского патриархата владыке Филарету. У нас была поразительная встреча. Володя получил в подарок церковный календарь в честь тысячелетия крещения Руси, много икон. Еще Володе очень понравился чай, который мы пили - в итоге по благословению владыки ему специально запаковали несколько пачек, и весь год мой друг на орбите пил архиерейский чай.
Когда Володя весь Союз из космоса поздравил с тысячелетием крещения Руси, все здесь, конечно, просто одурели: откуда он может знать про это?! А у него на орбите ведь - церковный календарь Мне хотели голову оторвать, тут же повыгоняли отовсюду, но на следующий же день Горбачев встретился по поводу тысячелетия крещения с патриархом Пименом и другими иерархами, и как-то после этого обвинения с меня спали.
А вообще такая традиция повелась еще с 1960-х годов - все экипажи, которые я готовил, я возил в Троице-Сергиеву лавру и Свято-Данилов монастырь. Отец наместник Даниловского монастыря был мой друг. Я был катехизатором, учил ребят и одновременно учился сам.
… Выговоры от партии я получал постоянно. Но выгнать меня нельзя было - я к тому времени стал уже известным преподавателем, космонавты за меня стояли горой. Меня в очередной раз хотят сдвинуть - а они говорят: кого угодно убирайте, а этого оставьте. Хотя голову мне оторвать хотели неоднократно. Когда командир отряда космонавтов узнавал, что я, такой нахал, со всеми езжу в монастыри, сразу разгорался небольшой скандал. Тем более я в то время в Военно-воздушной академии читал еще и курс философии. При атеизме в качестве официальной идеологии говорить о православии было смертельным номером. Но все равно я, воспитывая космонавтов в то время, продолжал возить их по обителям.
Космонавт - это человек, который выполняет ответственное задание. И все, что у него на душе, идет с ним и в космос. Каждый полет - это рискованный и ответственный шаг. А когда летишь на ответственное задание, хочется, чтобы святыня была с тобой. Поэтому уже в первый свой полет в 2001 году Юрий Валентинович Лончаков взял на орбиту частицу мощей Сергия Радонежского. Он это сделал по совету своего духовника.
Истинная вера
Летчик постоянно рискует жизнью и поэтому волей-неволей приходит к Господу. И у военных в такой ситуации рождается именно истинная вера. Своих учеников я считаю должным воспитывать в православном духе. Я не беру их за руку и не тяну насильно креститься. Ведь верить, как и любить, заставить нельзя. Но многие студенты нашей академии сами принимают крещение в процессе учебы.
Введение института военного духовенства я не просто приветствую - без этого нельзя, на мой взгляд! Однако важно, чтобы военное духовенство было бы именно военным, чтобы у таких священников был опыт военной службы, чтобы они познали специфику армейского дела именно изнутри. Обычные батюшки едва ли смогут пронести этот крест. Вот, например, такие священники, как отец Константин Татаринцев, капитан запаса ВВС, или отец Федор Соколов - это настоящие авторитеты, им армия знакома изнутри. Но я убежден, что мы еще обязательно придем к той ситуации, когда в армии у нас будет достаточное количество хорошо обученных, профессиональных военных священников.
Фото. 2010 год.
Валентин Петров, Святейший Патриарх Алексий II, Сергей Залетин, Юрий Лончаков